В косметический бизнес Екатерина Матанцева пришла не ради денег, а ради будущего малыша: 16 лет назад молодая мама захотела обезопасить своего ребенка от вредного воздействия химических компонентов в мыле, стиральном порошке и кремах. Теперь так же, как о своем малыше, она заботится о своих клиентах: читает исследования о растениях и новых активных компонентах, создает инновационные формулы, выращивает сырье по органическим стандартам и сертифицирует его в европейской организации. "Поляна" пообщалась с предпринимательницей и узнала, как за три недели заставить кожу вырабатывать собственные омолаживающие компоненты при помощи трав и как сделать полностью натуральный крем, не используя химию даже в качестве консерванта.
– Почему компания "МиКо" так называется? Какие ценности заложены в этот бренд?
– Когда создавали бренд, мы закладывали в него значение "совместно созданное с природой". "МиКо" – это первый бренд, который стал создавать натуральную косметику в России. Я 16 лет работала с исследованиями, и своей миссией вижу демонстрацию людям, что созданное природой очень эффективно позволяет сохранять молодость и красоту: улучшает состояние кожи, убирает акне, омолаживает. То есть, не нужно создавать какие-то синтетические инновационные компоненты – очень многие из них все равно вдохновлены природой.
Я верю, что в России сегодня есть потребители, которые выбирают натуральную косметику не потому, что это дешевле, чем люкс. В люкс действительно сейчас что-то инновационное закладывают. Но если вы посмотрите, там в ее составе пять пептидов, а все остальное – это зачастую полиакрилаты, силиконы, минеральные масла, чтобы крем казался комфортным, легко ложился, был приятным по текстуре, мгновенно впитывался и давал ощущение роскоши. Но полиакрилат – это, по сути, жидкий пластик, полиэтиленгликоль. Вы представляете, когда человек наносит на себя плёнку каждый день и вечер, будет ли его кожа от этого здоровее? Хочется, чтобы люди и бизнес поворачивался в сторону безопасного.
Я изначально исхожу из того, что нужно современной женщине, которая хочет, чтобы крем, который она купила, уже через три недели улучшил состояние её кожи, какое бы оно ни было.
Когда ты берёшь готовый компонент, например, гиалуроновую кислоту, полученную синтезом, то твоя кожа не начинает вырабатывать свою гиалуроновую кислоту. Понимаете проблему? А я использую экстракты и знаю, что вот это вещество в экстракте будет стимулировать выработку гиалуроновой кислоты, вот это – коллаген, вот это – эластин, и кожа сама будет работать. Я закладываю такой принцип ухода в косметику, что через пять лет твоя кожа будет здорова. И я точно могу гарантировать, что твоё лицо через десять лет будет лучше, чем у женщины, которая ставила себе ботоксы, уколы гиалуроновой кислоты, или женщина, которая пользовалась какими-то, пусть даже натуральными сыворотками с гиалуроновой кислотой.
А у нас перевёрнутое сознание, мир потребления, когда покупают что-то дешёвое в яркой упаковке. У нас мало таких экспертов, которые знают про растения, и они непопулярны: у них нет денег на блогеров, на дорогую PR-команду. Но я все равно верю в таких людей, которые ценят растения и их свойства.
– А как же консерванты и пенящие вещества? Они у вас тоже натуральные?
– Пятнадцать лет назад я искала натуральный консервант, например, экстракт жимолости, экстракт коры ивы. Почему мы можем их использовать как натуральные консерванты? Потому что они содержат кислоты и за счёт них консервируют точно так же, как синтетические консерванты: салициловая кислота, бензойная кислота. Действие такое же, только наши компоненты созданы природой. Сейчас у нас также есть винная кислота, из винограда, как консервант.
В первых шампунях у нас в качестве пенящего вещества был экстракт черимойи. Мне тогда важна была стопроцентная натуральность. А в России тогда продавали только сульфаты, которые вредны для кожи и волос. Черемойя – это фрукт, в переводе означает "золотое перуанское яблоко", экстракт из которого содержит энзимы и за счёт этого хорошо моет. Но это не наше растение, оно не растёт в России.
– Почему вы выращиваете свои травы? В Китае купить наверняка дешевле, а в Европе сырье качественнее.
– Создавая бренд натуральной косметики в России, я думала: "Почему я должна везти сырье из Европы или из Азии?" Для меня это была такая боль. Я, наверное, такой патриот. Мне хотелось, чтобы вот эта жимолость, которую я везу, была русской. Почему кору ивы я должна везти из Европы? И потом я поняла, что если этого нет, надо это создать.
В 2022 году и даже раньше мы стали сами выращивать растения. У меня есть отдел разработки инновационного сырья. Я не просто делаю экстракты – у меня каждый компонент, который разрабатывает моя лаборатория, так сказать модный, современный. Как есть автомобили по старой технологии, а есть автомобили, которые уже летать могут. Мы берём новое сырье и новые продукты с ним делаем. Например, из семян подсолнечника мы делаем эмульгатор. Это лецитин: в нём есть фосфатидилхолин, который создаёт липосомы – система доставки активов крема в глубокие слои кожи. У нас есть такой крем, который полностью моделирует форму лица у женщины в 50 лет. Одни экстракты добавляют объём щёк – дают эффект липофиллинга. Другие экстракты за счёт кверцетина стимулируют обновление клеток и, по сути, убирают глубину морщин уже за две недели. Часть веществ повышает уровень эластина, коллагена в коже, и за счёт этого подбородок – "овал лица" – подтягивается.
– Чем отличается органическая косметика от натуральной? И как вырастить, например, органическую ромашку или другое растение?
– Если ты хочешь говорить, что у тебя будут органические экстракты или травы, то ты выбираешь сертифицирующий орган, связываешься с ним, уточняешь, что нужно, как они будут проверять землю. Земля должна 5–7 лет не возделываться после последнего производства: она должна быть чистая. Потом смотришь, на какой розе ветров земля находится. Может быть, рядом есть химическое производство. Аудиторы берут на анализ землю, выдают заключение, потом говорят срок, когда можно начинать возделывать землю. И тебе выдают органический сертификат на землю. Аудиторы потом приезжают ещё на второй, на третий год.
Потом закупаешь семена, проверяешь, чтобы они не были генно-модифицированными. Семена надо выбирать для своего региона, чтобы они подходили. Ты регистрируешь, что ты будешь производить, допустим, миндальное масло или эфирное масло ромашки и выращивать для него сырье. Прикладываешь технологию, где закупал семена, какие удобрения будешь использовать. Это все проходит процедуру одобрения.
Потом у тебя растет урожай, и ему присваивается определённая партия. И потом присваивают статус, что эта партия сырья соответствует принципам органического земледелия. После этого сертифицирующая организация выдаёт документ, в котором написано, что вот это сырье данного производителя имеет сертификат, который годен, допустим, до такого-то срока и является органическим по такому-то стандарту.
Если мы не про выращивание говорим, а про сбор лекарственного сырья, то тоже аудитор проверяет, где ты собираешь, чем сотрудники обрабатывают себя, когда собирают урожай – не должно быть синтетических репеллентов. И тоже конкретной партии сырья, из которого получено эфирное масло, присваивается органический сертификат, и он действует до определенного срока. Каждый год нужно подтверждать свежий урожай.
Когда я в 2018 году сертифицировала наш бренд как органический, к нам приезжала сторонняя организация из Франции. Если вы возьмёте мой крем, я вам скажу, в какой стране, в каком году это сырье выросло, как его обрабатывали, какая там была погода. Вот такой полной прослеживаемости, от земли до потребителя, нет ни у одного бренда, который не сертифицирован по стандарту органик. То есть, когда потребитель берет органический сертифицированный бренд, он гарантированно получает продукт, который вот этого состава, от правильных органических источников, и там нигде ни на каком этапе нет никакой замены.
– Расскажите о ваших полях. Как правильно выбрать поле для трав? Можно ли выращивать все травы на одном поле или для каждой травы нужно своё поле?
– Обязательно изучается состав почвы на участке, который вы планируете купить. То есть нельзя просто так купить и что-то сажать. Изучается минеральный состав, какие вещества нужны для твоего растения. Поэтому вначале – анализ и подбор почвы. Для каких-то растений одни почвы лучше, для других – другие. Поэтому когда вы с агрономом работаете, вы подбираете растения под почву, насколько критично состояние почвы. Не бывает идеальной земли, но все-таки важно понимать, что точно критично, что не подойдёт для вашего растения.
Наш завод находится в 100–200 километрах от сырья, которое мы выращиваем. То есть у нас сырье растёт в экологическом районе, там по близости нет заводов.
– Какие травы растут на ваших полях?
– У меня календула растёт. Но мы еще выращиваем что-то инновационное, и я даже не раскрываю, что именно. Мы сами расщепляем аминокислоты, и у нас есть свой горох – мы из него пептиды делаем. Выращиваем пшеницу: это тоже пептиды из аминокислот и протеинов, глюкозид получаем. Потом – лен, рапс, расторопшу. Получается эфир рапса – такой аналог силикона для косметики. Мы производим лёгкое масло, которое на коже распределяется легко. Потом олеосомы из рапса делаем.
– А вообще в ваших краях травы хорошо растут? Хорошие там условия, допустим, для лаванды? Ее ведь сейчас даже в Калининграде выращивают.
– В Кировской области, в Татарстане, в Нижнем Новгороде лаванду выращивают. Но для нас это пока культура, которую все-таки дешевле купить, чем выращивать, чем вкладываться в неё.
Лаванда – это, наверное, самое популярное употребляемое масло. Плюс, может быть, мята. Но мы мелиссу и мяту можем только в небольших количествах высаживать, потому что это ручное высаживание, и у нас пока это не автоматизировано никак.
– Я слышала, у вас есть специальный комбайн для ромашки, который собирает её очень бережно: бутоны отделяются очень аккуратно от стеблей.
– Поначалу мы не задумывались о качестве сборки. У нас был обычный комбайн, который срезал ромашку, и получилось очень много травы, а нам нужны именно головки ромашки. Нам потом вручную пришлось полностью перебирать 10 или 20 тонн ромашки. Потом из той части листьев пришлось придумывать какие-то экстракты. И только из головок мы делали эфирное масло, потому что нам важно было получить именно голубое масло ромашки без лишних примесей. Поэтому на второй год уже съездили, прошли обучение в другой стране. Посмотрели, как выращивается ромашка, какими комбайнами она собирается, и купили для этих целей специальный комбайн, чтобы было меньше ручного труда и выше качество. Из ромашки мы получали эфирное масло, гидролат. Мы также её продавали некоторым компаниям для чая. А покупатели нам говорят, что из Европы и из Турции дешевле. Но оттуда привозят какую-то мелкую крошку. А у нас – именно качественное сырье. Но мы нашли клиентов, в том числе на сами головки ромашки.
– А можно этим комбайном какие-то ещё травы собирать, кроме ромашки?
– Он срезает верхние головки, и высоту можно регулировать. Пока у нас только ромашка, но у нас объём такой, который позволяет окупить это оборудование. Пять лет назад мы закупали масло ромашки по 230 тысяч рублей за килограмм. Сейчас у нас себестоимость масла ромашки 89 тысяч рублей за килограмм. То есть мы практически для нашего потребителя в 2–3 раза снизили цену на продукт за счёт того, что стали сами выращивать. И так – по многим маслам.
– Слышали, что вы еще васильки сажаете, шиповник.
– Шиповник мы собираем. Я хотела шиповник посадить именно как кусты, чтобы получать эфирное масло дикой розы. Но пока мы до этого проекта не дошли, мы пока ещё работаем над эффективностью этих растений. Василёк ещё хочется улучшить с точки зрения всхожести. Первый год вообще не получилось, второй год получилось, но хочется выше всхожесть иметь. Василёк больше для гидролатов используется. Там нет эфирного масла.
– А какие из трав, которые вы выращиваете, самые простые, дешёвые, неприхотливые? Например, наверное, будет общее мнение, что крапива растет сама по себе, и вроде как не требует никакого ухода.
– А у нас она наоборот – не получалась. Мы три года пытались её вырастить, но она любит тень и более влажную почву. То есть просто посередине поля ее не вырастить, она погибает. У нас есть отдельные грядки, где пробуются разные семена на разные растения. Вот, например, бораго у нас тоже не выросло. Нам пришлось другие семена искать.
– А вы не могли бы немножко поподробнее рассказать про бораго, как оно выглядит, как его выращивать? И чем оно полезно?
– Это такая трава, которая у многих растёт. Мы её называем огуречник. Если его пить как масло бораго, то ты омолаживаешься лет на пять точно, потому что оно содержит фитогормоны. Там очень много полиненасыщенных жирных кислот. Их еще содержат масло примулы вечерней, масло чёрной смородины. Почему они омолаживают организм? Потому что эти жирные кислоты в организме не вырабатываются, и они восстанавливают много связей. Уходят дерматиты, которые вызываются гормональными нарушениями. Я всегда мечтала производить это масло. Оно в нашем климате растёт – зачем откуда-то везти? И поэтому у меня такая мечта, возможно, какие-то капсулы с ним делать. Современные женщины не хотят пить масло, но если сделать вот эти капсулы, вместо рыбьего жира, с маслом бораго, они будут их принимать.
– Мне кажется, есть такое убеждение, что косметика на натуральных травах должна применяться вдолгую, то есть быстро она не помогает, нужно месяцами или даже годами её применять.
– Некоторые люди думают, что здесь работает принцип, как в гомеопатии. Нам с сыном, например, гомеопатия не подошла. За три месяца я так намучалась: вроде и есть эффект какой-то, но ребёнок все равно болеет. А мне нужно что-то быстрое, и я стала использовать эфирные масла. Я и себе лечу ухо, горло или нос эфирными маслами за три дня. Если у меня бессонница или тревога, я беру масло ромашки, и уже через два часа я спокойная. А если вдыхать, например, масло пачули, оно уже через полтора часа уменьшает выработку кортизола в крови на 40%. Есть исследование, подтверждающее, что это реакция на растение, которую ты вдыхаешь в нормальных дозировках. И оно помогает твоему организму справляться со стрессом.
Экстракт тасманского перца, например, за пять минут уменьшает эритему – покраснение кожи, раздражение. Потому что в перце очень много веществ, которые уменьшают его агрессивное действие, и когда мы из экстракта убираем агрессивное вещество, в нем остается очень высокая концентрация другого вещества, которое мгновенно тушит воспаление. И этот баланс есть в каждом растении.
Я часто говорю, что лучше, чем подорожник для ног, мы не придумаем. У меня есть заживляющий крем, который уже 16 лет продаётся в старой упаковке. И люди говорят, что без этого крема не могут: когда все чешется, им намажешься – и все. Это чисто стопроцентные экстракты.
Мне иногда говорят: "Мы экстракт опунции добавили – это типа кактуса". Но экстракт опунции и алоэ нисколько не лучше, чем бета-глюкан из нашего овса. То есть бета-глюкан даже будет более омолаживающим, более противовоспалительным и будет даже заживлять кожу у ожоговых больных. Поэтому я полностью верю в русские растения. Нам все время из Америки привозят, из Европы рекомендуют. А я читаю исследования и точно могу сказать, что наш подорожник или овёс – это кладези полезных веществ, которые, если в нужной дозировке к правильному месту приложить, дадут эффект уже через две–три недели.
– У вас очень обширные знания в лекарственных травах, в химии и в биологии. Как вам, экономисту по образованию, удалось такую сложную тему освоить?
– Если работаешь, экспертом становишься за десять лет. Когда создавала бренд, для меня важно было работать с экспертами. Вначале у меня был консультант, ароматерапевт. Потом я нашла фитотерапевтов, у которых обучалась. Я всегда читала исследования о растениях, чтобы понимать, как наш продукт работает, какие свойства у него будут. То есть я не просто наняла технолога, который будет создавать косметику. Я сама знаю каждый экстракт, и мои знания часто более обширные, чем даже у технологов, которые к нам приходят в компанию. Я обязательно 2–3 часа в неделю уделяю на изучение, какие есть новые экстракты, какие тренды на рынке ингредиентов, растительных компонентов. Я езжу на выставки по косметике, которые проходят в Европе, в Китае, в Азии. В Америке не была, а в Европу в основном езжу и смотрю, какие там тренды, какие компоненты выпускаются, какие знания о коже. Там я обучаюсь, беру курс, например про SPF, как защищать кожу, что влияет, как рассчитывать эти формулы.
Я очень глубоко погружаюсь в тему, я знаю не только косметику, но и бытовую химию, почему, например, инулин для бытовой химии в таблетках эффективно будет отмывать, даже лучше, чем таблетки Finish.
Я же вообще зашла в тему, потому что я искала для ребёнка безопасную косметику и бытовую химию для дома, когда забеременела. И следую этому принципу до сих пор, только сегодня для меня важен не только мой ребёнок, которого я хочу в безопасности содержать, но и мой клиент. Неважно, это будет мужчина, женщина или ребёнок. Я в каждый продукт вкладываю идею безопасности для своего клиента. Хочу, чтобы мой продукт помогал женщине быть красивой, молодой, уверенной в себе. Поэтому я изучаю растения.
Мне самой очень откликается тема растений, наверное, потому что у меня ещё прабабушка лечила людей. Знаете, вот были травницы. И мне кажется, что у меня это внутренняя потребность изучать свойства растений. Я получаю удовольствие от процесса. Мне нравится, когда я нахожу хороший экстракт. Я все время накапливаю знания, добавляю их в свою копилку.
– Я читала, про русскую семью в Италии, которая вам поставляет оливковое масло. Как вы ее нашли?
– У меня много таких знакомств. Когда я на выставке знакомлюсь с семьёй, в том числе с производителями эфирных масел, органики, то узнаю, что и как они выращивают. У нас в России климат точно не для оливковых деревьев, поэтому у меня есть список производителей по всему миру, которые делают масло апельсина, лимона и т.д.
– В других интервью вы говорили, что ваш бизнес долго не приносил прибыль. А в какой момент вы начали работать в плюс, и с чем это связано?
– В начале вообще не было отрасли натуральной косметики. Если бытовую химию ещё как-то охотнее покупали, то зачем покупать натуральную косметику, никто не понимал. Но люди пробовали, и постепенно становилось все больше клиентов. Наверное, только на третий–четвертый год я перестала просыпаться с мыслью, где взять деньги. Это был 2014-й, как раз в это время на рынок пришло много игроков с большими бюджетами. То есть рынок дорос до того, чтобы я могла окупать свой завод, платить зарплату себе и сотрудникам. А за последние два года ещё больше игроков пришло. Да, мы давно на рынке, но, если сравнивать с предпринимателями с высокими вложениями в рекламу, в блогеров, то бренд с такими ценностями, как у "МиКо", все равно будет проигрывать.
– Екатерина, вы прямо говорите, что хотите сделать женщин здоровыми, заботитесь о том, чтобы сырье было российским, и чтобы косметика быстро и эффективно работала. Какие еще качества нужны женщине, чтобы создать успешный бизнес на натуральной косметике?
– Мне, наверное, помогает моя целеустремленность. Я придумываю идею, и мне нравится её реализовывать. Я мечтала, что когда-нибудь русские растения будут востребованы. Многие говорят про деньги. Мой завод не такой обеспеченный, может быть, потому, что для меня деньги – это не то, из за чего я пришла в этот бизнес. Когда я решила создать завод, я действительно верила, что не одна ищу безопасную продукцию для ребёнка. А раз такого на рынке нет, то нужно создать этот завод, чтобы выпускать что-то безопасное для этих женщин и их детей.