Миллиард долларов на экспорте дикоросов – это не предел, а старт

Журналисты "Поляны" пообщались с председателем экспертного совета Союза переработчиков дикоросов "Национальный экоресурс" Василием Кушнеровым. Узнали о сложностях и перспективах российского экспорта дикоросов и суперфудов, определили наиболее востребованные направления и выяснили, какие компании готовы стать экспортерами. Также поговорили о переходе от сырьевой торговли к глубокой переработке, ценности продуктов с высокой добавленной стоимостью и программе развития индустрии суперфудов. 

– Вы занимаетесь вопросами экспорта суперфудов в рамках деятельности Союза переработчиков дикоросов?

– В наш экспертный совет входят различные специалисты, занимающиеся популяризацией суперфудов – продуктов с высокой пищевой ценностью. В эту группу входят многие дикоросы, а также ягоды, грибы, орехи и прочие продукты. Я много лет изучаю особенности экспорта, в частности, в Китай, Вьетнам и другие страны, где спрос на суперфуды кратно увеличился за последние десять лет. Союз регулярно проводит конференции и форумы, нацеленные на продвижение российской продукции. Мы видим поддержку со стороны государства: Минсельхоз явно заинтересован в дикоросах и суперфудах как в премиальном товаре. К сожалению, пока что нам не удается достичь поставленных целей, а именно превратить суперфуды в максимально востребованный на внутреннем и внешнем рынке товар с высокой добавленной стоимостью, но мы все равно движемся в правильном направлении.

– Что препятствует достижению цели?

– Чтобы торговать премиальными товарами, особенно природного происхождения, нужно серьезное документальное сопровождение. Для экспортеров важно не только получить российские разрешения, но и сертификацию страны-импортера. Если мы говорим о дикоросах как об органической продукции, то продавцу понадобится доказать экологичность и безопасность своего товара на всех этапах производства: от процесса сбора до хранения. Если хотя бы один элемент торговой цепи не соответствует требованиям регулятора, то бизнес просто не получит органическую сертификацию.

Председатель экспертного совета Союза переработчиков дикоросов Василий Кушнеров

– Без статуса органического производства компания становится менее конкурентоспособной на внешнем рынке?

– Статус Organic позволяет предпринимателям повышать стоимость продукта на 50–60%. При этом хочу отметить, что обычная дикоросная продукция, не обладающая статусом Organic, также считается премиальным товаром. Однако для более эффективной торговли со странами Ближнего Востока и Азии все же стоит подтвердить органическое происхождение продукции.

За рубежом органическая продукция давно известна, у нас это направление только начинает набирать обороты. Минсельхоз и Роскачество устанавливают критерии Organic, которые постепенно гармонизируются с требованиями международных регуляторов. Сейчас именно отсутствие единого стандарта замедляет экспорт. Допустим, российского сертификата недостаточно для торговли с КНР, поэтому продавцу приходится подтверждать качество своего товара в Китае.

Постепенно импортеры начинают проявлять более высокий уровень доверия. Например, Катар одобрил сертификат Роскачества. Но в отношении других покупателей придется проводить долгую работу, связанную с введением единых стандартов. Наша цель – наладить систему сертификации по принципу "одного окна".

Без статуса органического производителя можно идти на экспорт, однако отойти от сырьевой торговли будет довольно сложно. А нам бы хотелось, чтобы российские предприниматели поставляли товары высокой степени передела – не просто замороженные ягоды, а соки или пюре. Аналогично и с орехами. Сейчас российское правительство ввело запрет на вывоз орехов в скорлупе, и теперь на внешний рынок можно поставлять только переработанное очищенное сырье.

– Нужно ли экспортеру, не обладающему статусом Organic, каким-либо образом доказывать безопасность своей продукции?

– Нужно, даже если по логике понятно, что продукция собрана в лесу. Конкуренция на мировом рынке очень высока, поэтому чистоту продукта придется подтвердить. И здесь мы подходим к еще одной проблеме: в России очень сложно получить подтверждение географии происхождения продукта. Простой пример: во Франции винодел должен подтвердить, что его вино произведено из сырья, собранного в регионе, который указан на этикетке. Только в таком случае он может заявлять высокую стоимость на свой товар как на премиальный продукт. Нам только предстоит внедрение подобной системы.

– То есть на данный момент у российских компаний нет возможности получить подтверждение географии происхождения продукции?

– Сама система подтверждения в России существует, но, к сожалению, не в электронном виде. Цифровые программы тоже есть, они полностью разработаны, но их нужно внедрить. Современные блокчейн-системы фиксируют сбор и перемещение сырья через GPS. Для нашей аудитории это сейчас сложнее, чем просто поставить печать на бумаге, поэтому внедрение проходит крайне медленно. В Китае и Японии эти процессы давно налажены, поэтому торговать с ними без подтверждения в электронном виде довольно сложно. Там главное требование – это способность продавца объяснить, откуда он взял продукт.

– Получается, в будущем без цифровых решений в экспорте не обойтись?

– Да, в идеале необходимо свести все данные о продукте в один реестр. И географию происхождения продукции, и сведения о загрязнении территории, и информацию о перевозке, и данные о состоянии складов. Только подтвердив качество, органичность и чистоту на каждом этапе можно завоевать доверие импортеров. Нередко инспекции из других стран приезжают с проверками. Экспертов интересует все 0 от упаковки продукта до средств санобработки склада.

– В целом, как за последние пять лет изменился российский рынок экспорта дикоросов и выращенных лекарственных растений?

– Четких данных мало, статистика, которую ведет таможня, достаточно условна, однако точно могу сказать, что рынок растет. Государство поддерживает отрасль, однако иногда меры поддержки приводят к неоднозначным результатам. Допустим, запрет на вывоз кедрового ореха в неочищенном виде подстегнул местное перерабатывающее производство. С другой стороны, в России пока мало мощностей для переработки. При этом ценовая конкуренция высока – заготовитель всегда стремится продать сырье тому, кто заплатит больше. По итогу получаем развитие нелегального экспорта ореха: заготовители продают его напрямую китайцам, которые платят больше, чем российские переработчики. Вообще, Китай является крупнейшим импортером наших орехов – на его долю приходится 80% российского экспорта.

По лекарственным травам могу отметить переориентацию рынка на восточные страны. Если раньше крупными закупщиками родиолы были Швеция, Испания и Германия, то сейчас они явно утратили лидирующие позиции в списке импортеров. Я не могу сказать, что экспорт в Европу прекратился полностью, так как фармакология – это транснациональный бизнес, на который геополитические события влияют не так сильно, как на другие отрасли.

В Объединенных Арабских Эмиратах и Саудовской Аравии растет спрос не только на орехи, но и на лесные ягоды, экстракты, различное фитосырье. Япония давно закупает в России папоротник.

– Нет ли логистических сложностей?

– Сложностей нет, но упускать особенности логистики из виду не стоит. Допустим, в страны Ближнего Востока налажена авиадоставка, в Японию продукция доставляется по морю. Экспортерам, ориентирующимся на премиальный сегмент, я бы рекомендовал рассматривать колдчейн-цепочки – максимально быстрый способ доставки, который высоко ценится в Индии, Китае, Японии. В рамках колдчейн-системы продукция, которую вы ввезли в Китай, должна попасть к потребителю уже через два дня. В противном случае она не будет считаться свежей. Это очень непросто – наладить такие поставки в чужой и довольно большой по площади стране.

– Какая продукция наиболее популярна среди импортеров? Что станет трендом в ближайшие годы?

– Если говорить про Сибирь и Дальний Восток, то лидирующая позиция – это кедровые орехи. На втором месте лекарственные травы – важнейший сегмент экспорта, за который покупатели готовы много платить. Очень востребован белый гриб. Раньше европейские страны активно закупали лисичку – сейчас спрос переориентируется на восток, но пока что результат значительно скромнее. Из ягод востребована облепиха – и как сырье, и как продукт: хорошо покупают соки, экстракты и т.д. Растет спрос на чернику – и на внутреннем, и на внешнем рынке. Также популярны клюква и брусника. Кстати, в России продается не только отечественная, но и белорусская клюква. Также ягоду везут из Китая.

По поводу прогнозов на будущее могу однозначно сказать, что тренд будет нарастать – к 2030 году рынок дикоросов увеличится до 176 млрд долларов. Население азиатских стран активно потребляет экологически чистые продукты, и эта тенденция вряд ли изменится в ближайшие десятилетия. При этом российские дикоросы пользуются высоким уровнем доверия за рубежом. В том же Китае знают, что на просторах нашей страны есть много экологически чистых земель. Осталось только подтвердить это документально.

– Помимо сертификации, что еще нужно усовершенствовать, чтобы усилить экспортные позиции России в сфере дикоросов и суперфудов?

– Нужно развивать формат глубокой переработки. Плюс требуется современное оборудование – системы хранения, различные перерабатывающие установки. Мы не должны постоянно торговать замороженным сырьем – надо поставлять порошки, концентраты, экстракты, масла, настойки, которые куда более востребованы.

– В России дефицит переработчиков?

– Даже существующему сейчас небольшому количеству переработчиков иногда не хватает сырья из-за того, что перекупщики платят больше, чем российские предприятия. Заготовители, заинтересованные в сиюминутном заработке, отправляют сырье напрямую на экспорт по серым схемам, пока наши переработчики справляются с этим искусственным дефицитом. Сейчас в Бурятии и в Сибири действует очень много китайских закупочных компаний, которым интересно доставлять сырье на свое производство, а не покупать готовый продукт в России.

Здесь очень важна поддержка государства и борьба с серым экспортом. Лучше подождать несколько лет, но продать достойный продукт по отличной цене, чем поддерживать сырьевую торговлю, которая оборачивается проблемами для всей индустрии. Радует, что вопросами нашей отрасли занимаются и Минсельхоз, и Минпромторг, и Российский экспортный центр, и различные финансовые организации, предоставляющие гранты и льготные кредиты.

– Какая доля экспорта сейчас приходится на сырье?

– Очень большая, основная, я бы сказал. При этом импортеры потом отправляют российское сырье к нам обратно в виде готовой продукции. Простой пример – корейская косметика, популярность которой растет кратно. Россияне скупают ее, даже не зная, что многие растительные компоненты корейские производители закупают в России. Да, у нас есть и свои компании, которые способны делать косметику из отечественного сырья, но пока что им сложно выйти на премиальный мировой рынок.

– Запрет на экспорт сырья мог бы подстегнуть российскую переработку?

– Если говорить о текущей экономической ситуации, то прямой запрет – слишком радикальная мера. При нынешней стоимости денег сложно рассуждать о глобальном развитии целой отрасли. Нужна серьезная помощь со стороны государства, масштабные льготные проекты. Сам по себе бизнес просто не рискнет вкладывать деньги в развитие сферы глубокой переработки дикоросов. Кроме того, запрет на экспорт при малом количестве собственных перерабатывающих мощностей может привести к тому, что большая доля сырья вообще окажется не востребована. Здесь нужна программа на уровне государства. Это одна из главный задач Союза – формирование программы развития сферы дикоросов и суперфудов.

– Ведется ли работа по созданию подобной программы?

– Работа ведется, но проектам не хватает комплексности. Допустим, над сертификацией работает Роскачество, а вот развитие переработки – это уже в зоне ответственности Минпромторга. Нужно объединение усилий нескольких ведомств, чтобы наша интересная, перспективная и премиальная отрасль развивалась.

– Какую роль в развитии региональной и федеральной экономики может сыграть экспорт суперфудов и дикоросов в частности?

– В конце октября министр сельского хозяйства России Оксана Лут сообщила, что экспорт АПК составил 28,5 млрд долларов. Также она отметила, что надо увеличивать экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью. Я думаю, что дикоросы вполне могли бы прибавить к указанной сумме свой миллиард долларов. И это не предел – это старт.

Касательно регионов могу сказать, что дикоросы станут подспорьем для привлечения на Север активного населения. Это особенно актуально в нынешний период развития Арктики. Чем больше будет экспорт, тем выше будут закупочные цены – это простимулирует население собирать больше дикоросов.

– В предпринимательской среде существует мнение, что до экспорта надо дорасти. По вашему мнению, когда компания готова к экспорту?

– Экспорт – это не просто сертификация и качественный продукт. Это еще и проработанная логистика, пул специалистов и главное – способность стабильно поставлять определенные объемы. Чтобы выдавать внушительный объем, нужно либо стать мощным производителем, либо консолидировать продукт в своем регионе, собрав вокруг себя некую ассоциацию предпринимателей. Без стабильных поставок вы будете просто не интересны покупателям. Поэтому всегда нужно задавать себе вопрос: хватит ли у меня сил, чтобы загрузить и отправить хотя бы один 20-футовый контейнер. Даже если вы торгуете более мелкими партиями премиального продукта, вы должны быть уверены в том, что сможете обеспечить регулярные поставки. Тем, кто хочет получать максимальный доход от экспорта, нужно готовиться к поездкам в импортирующие страны. Всегда выгоднее торговать с конечным покупателем, а не с перекупщиком, а для этого необходимо налаживать деловые контакты на месте.