Основатель Союза органического земледелия Яков Любоведский точно знает: один в поле не воин. Поэтому он пришел в агробизнес не один, а со своей семьей и семьей своего друга. На протяжении уже многих лет пищевая промышленность во всем мире перерастает в химическую, и наш герой не смог спокойно на это смотреть. Создав семью, он понял, что здоровье его детей под угрозой, и начал создавать проекты: сначала – в сфере здоровья, а потом – в сфере питания. В январе 2025 года он переехал в Крым, чтобы реализовать на земле то, что не получается сделать на бумаге. "Поляна" пообщалась с молодым экофермером и узнала, какие натуральные ингредиенты можно добавить в лимонад, чтобы он стал вкусным и полезным, как "матушка-земля" может отблагодарить, если считать ее живым организмом, а не просто ресурсом для наживы, и как зарабатывают на агротуризме в Крыму.
– Вы не могли бы немного рассказать о себе? Где вы родились, где учились?
– Я родился в Татарстане, в Набережных Челнах, в 1979 году, в декабре. Как раз когда комсомольцы приехали строить великий завод КамАЗ. Это родина Ивана Ивановича Шишкина, то есть Кама, Вятка, Волга. Это мои родные места. Потом – армия, после армии учился, далее в Москву переехал.
– Как вы заинтересовались сельским хозяйством? Почему решили, что нужно создать Союз органического земледелия? Какой опыт вы там почерпнули?
– Нулевые годы были тяжёлые, поэтому искал какую-то работу. Когда переехал в Москву, там встретил будущую жену Анну. У нас появилось двое детей. И вот, наверное, с этого момента и начинается история про сельское хозяйство, потому что когда появляются дети, ты перестаёшь сам быть ребёнком – становишься ответственным за жизнь детей, данных тебе свыше. Наверное, это что-то перевернуло во мне, все молодёжное подростковое отошло, и мы с супругой задумались о здоровье детей, своём здоровье, что мы едим и так далее.
И вот появилась такая тема, как экопродукты. В 2008–2009 годах мы начали входить в эту историю. На тот момент я работал в Лиге здоровья нации. Это очень авторитетная, уважаемая общественная организация, которая очень много добрых, хороших дел делает, занимается аналитикой, в том числе. Там я как директор по развитию занимался организацией форумов, мероприятий, проектов и программ. Жена тоже там работала. Мы видели всю эту статистику по здоровью и удивлялись, насколько корпорации ради прибыли могут пренебрегать судьбами и здоровьем людей.
Примеров – масса. Та же талидомидная катастрофа (талидомид – вещество, употребление которого во время беременности приводит к различным уродствам у детей, – прим. ред.). Там просто люди уже знали, что их препарат очень сильно калечит людей. А фармкомпании по барабану: она судилась, затягивала суды и продолжала продавать ту партию, которую заготовила.
К сожалению, мы увидели примерно ту же самую картину в химической пищевой промышленности. По-другому не назвать, потому что сейчас большая часть продуктов питания – это химическая промышленность. Вы можете на обороте упаковки посмотреть: это либо глубокая переработка, либо вообще синтезированные какие-то вещи. В продуктах питания – абсолютная синтетика.
Нам попался график, где была прямая связь: чем больше человечество использует ядохимикатов, гербицидов и пестицидов, тем больше аллергии и онкологии в этом году или в этом сезоне. В основном это американская и европейская статистика, там и химию больше всего льют. Химическая промышленность там давно победила здравый смысл, и это табу, это не обсуждается. Для нас это было неприемлемо. Здравый смысл говорил о том, что надо искать экопродукты, но в России, к сожалению, на тот момент с этим была совсем беда.
И вот мы через Лигу здоровья нации хотели сделать проект по здоровому питанию. Но это оказался немножко не формат Лиги. У нас было несколько участников, и мы решили создать отдельную самостоятельную общественную организацию, которая будет защищать интересы производителей экологичной продукции. Так и был создан Союз органического земледелия.
В первую очередь задача Союза была, чтобы продукты без ядохимикатов были законными. Представляете, до появления Союза органического земледелия экологическая продукция была незаконна в России!
Потом появились законы регулирующие этот сектор, ГОСТ на органику. Экопродукция получила юридический статус. Но эти законы, на мой взгляд, несовершенны. Во всем мире две трети сертификатов органик, особенно на внутренних рынках, выдаются по принципу PGS. Это сертификация, гарантия качества с помощью сообщества. А сертификация третьим лицом используется только для поставки между кооперативами, либо для импорта и экспорта.
А у нас в законе вообще не предусмотрена коллективная сертификация с помощью сообществ: можно сертифицироваться органик только третьим лицом. Это очень дорого и неудобно. И, к сожалению, систему гарантии качества через сообщества в России не сделали. Поэтому я решил, что раз сверху не хотят, будем пробовать эволюционно снизу. Занялись различными агропроектами. Я устал от общественной деятельности и несколько лет занимался внедрением биопрепаратов, биотехнологий как наёмный сотрудник, либо как консультант. Что-то было успешно, что-то – не очень. И вот так получилось, что у друга здесь, в Крыму, есть несколько гектаров земли. Специалистов по сельскому хозяйству крайне мало, и он говорит: "У моей семьи есть земля, у твоей семьи есть хороший опыт, практика и знания. Давайте сделаем нормальную общую ферму". Такая вот у нас получилась кооперация. И вот здесь, в Байдарской долине, в Севастополе, я и заземлился.
В январе этого года ударили по рукам, создали план и по нему двигаемся. Что интересно: этой же весной власти Крыма приняли свой региональный закон о том, что сельское хозяйство в Байдарской долине, где мы как раз решили делать органик-ферму, допускается только в соответствии с органическими нормами.
Рыхление почвы после вспашки
– Вы уже посадили мяту и тархун в этом году. Почему решили именно эти культуры развивать?
– Я выбрал нишу зелени, душистых, лекарственных трав, потому что там в принципе химия неэффективна, и семейная ферма может быть конкурентоспособна в этом секторе. Я сейчас говорю про Крым. Здесь очень много солнца, много вредителей, поэтому здесь нужны культуры, устойчивые к вредителям и к жаре. Мы хотим, конечно, водопровод провести, но, скорее всего, сделаем скважину. А пока вода – закупная, поэтому с поливом все сложно. И вот, исходя из всего этого, я подбираю культуры, которые будут себя хорошо показывать, что называется, в естественной среде Крыма, Байдарской долины.
Так как я в январе здесь был, я не видел, какая здесь зелень. Весной обнаружил, что здесь растет. Я, естественно, консультировался, советовался. Благо, здесь у нас в Крыму много наших союзников по органическому сельскому хозяйству. И лаванду выращивают, и вино органическое здесь делают наши партнёры. Ещё у нас есть партнёры, кто выращивает лекарственные травы. Здесь хорошо растут розмарин, тархун, мята. Им засуха вообще ни по чем. Лаванда, шалфей здесь тоже прекрасно себя чувствуют.
– В каком состоянии сейчас находится хозяйство? Что там было до вас, и что сейчас?
– Мой друг пробовал делать здесь животноводческое хозяйство. Но трех гектаров мало для кормовой базы. По органическим стандартам, чтобы круглогодично обеспечить одну корову кормами, нужно два гектара земли. Это если органично замкнутый цикл, если не закупать корма. А с закупными кормами тоже можно органично делать, но тогда уже другая экономика. И в этих условиях оказалось, что это не тот вариант, который хотелось бы. Поэтому, придя сюда, я сказал, что тут нужно делать растениеводческое хозяйство. Здесь очень красивый участок, он по многим параметрам подходит именно для трав. Когда у тебя растёт экспертность, она перерастает в профессиональную интуицию. Некоторые вещи не надо объяснять. Вот так у нас было: я верю тебе, что все у нас получится, ты поверь мне, что я знаю, что делать. Вот на том мы и сошлись.
– С какими трудностями вы столкнулись, когда создавали экоферму?
– После животноводства земля была очень сильно загрязнена, причём не только отходами животноводства: болезни, вредители начинают прогрессировать. Химию мы решили не использовать, и я сразу объяснил, что пару лет будем только лечить землю. Используем для этого Триходерму, bacillus subtilis, различные биотехнологии. Это не значит, что мы ничего выращивать не будем, но полноценная, здоровая почва под растения появится только через пару лет. Пока мы будем только сидераты сеять (растения, очищающие почву, – прим. ред.), Будем опытные делянки делать, потому что гипотезы гипотезами, но их надо проверять.
Союз органического земледелия накопил огромную экспертность в плане оздоровления почвы. Там есть крутые специалисты, хорошо себя зарекомендовавшие. Есть друзья, коллеги, с кем всегда можно связаться и посоветоваться, и они всегда подскажут. Именно "опытные" тут ключевое слово. То есть не академические, а практические знания у них можно позаимствовать.
Существует парадокс экологического производства, когда используешь разных производителей. Препараты одной фирмы с bacillus subtilis на одном поле отлично работаю, а на другом – вроде бы таком же – поле могут не дать должный эффект. Это пример того, что живом земледелии огромное количество факторов, на живых полях – свои экосистемы, своя жизнь. Приходится индивидуально подбирать решения.
С точки зрения химического земледелия одно и тоже действующее вещество не может давать неодинаковый эффект. Но в экологичном, в живом земледелии – так не работает, с живыми системами нужно работать исключительно индивидуально.
В органическом земледелии, если ты видишь, что в этом сезоне, например, много дождей, погода прохладная, то ожидаешь, что будут фузариозы. Или наоборот, слишком засушливо, и, скорее всего, появится цикадка. Соответственно, ты делаешь фитоловушки.
В органическом земледелии, если у тебя уже болезнь или вредитель развился, то это плохо, потому что, скорее всего, тебе придётся применять химию, и ты уже не получишь сертификат. То есть ты уже не органик, ты просто будешь спасать поле. Я не категорически против ядохимикатов, я просто за то, чтобы нас ими принципиально не пичкали.
– Какая у вас сейчас земля под травы? Зачем ее нужно очищать?
– Я первое время очень глубоко и с разных сторон анализировал международные американские, европейские и азиатские стандарты. В международных нормах и ГОСТах в Англии, Франции, Германии, в США, по моему, тоже, но я сейчас могу ошибиться, прописано, что почва является живым организмом. Только у нас, в России, и в Китае не так. В наших нормах написано, что это просто биогеоциноз, то есть это некая комбинация чего-то с чем-то на месте данного участка. Разница в том, что биогеоциноз – это сырье, это просто ресурс, это субстрат. То есть его не надо лечить, за ним не надо ухаживать. Это материал для топки в печи.
Там, где частная собственность никогда не прекращалась, менталитет другой: земля – это матушка-кормилица. Так вот, французские, английские, даже американские фермеры говорят, что я за землей ухаживаю и она мне отвечает. И это проникает в законы. Земля рассматривается именно как некий комплекс, образующий единый живой организм.
Человек тоже сам по себе является комплексом живых организмов. Внутри нас около 10% – это микроорганизмы, с которыми у нас нет общего ДНК и РНК. Также и почва. И если ты льёшь химию, ты убиваешь почву, а не биогеоциноз ухудшаешь.
Возвращаясь к нашей Байдарской экоферме, наша задача сейчас – вылечить, выходить, оздоровить почву. Дело в том, что даже если ты вносишь биопрепараты, локальное состояние почвы в изначальном состоянии будет преобладать. Все равно победит местная биота, если, конечно, её не убить ядохимикатами. Она богата органикой, её просто нужно оздоровить. И здесь все так же, как у человека.
Если мы сейчас посеем, например, эхинацею, то, скорее всего, её просто сожрут вредители, какие-то болезни её побьют, либо сорняки будут отъедать у неё пищевую базу. Поэтому нам нужно создать благодатную здоровую почву. И потом, когда мы туда положим семечко, эта почва скажет: все, ты меня покормил, ты за мной ухаживал, теперь я тебя покормлю. Вот тогда у нас будет хороший урожай. Почва будет благодарна. Она в этом плане очень отзывчива.
Полностью избавиться от патогенов мы не можем. Мы не стерилизуем почву. Наша задача контролировать фон и соблюдать баланс. Лекарственные травы не должны содержать токсины, пестициды и ядохимикаты даже против болезней. Потому что когда ты их сушишь или сублимируешь, их концентрация увеличивается, у тебя уже нет воды, и в сухом остатке у тебя и токсинов в процентном отношении становится больше. Но, помимо ядохимикатов, есть же патогенные всякие грибки, бактерии, которые тоже выделяют токсины. Ты должен их подавить, вытеснить, иначе смысл лекарственных трав вообще теряется.
Территория семейного хозяйства в Байдарской долине
– Какие затраты у вашей экофермы и какие ожидания по выручке?
– У нас всего два сотрудника. Плюс магазин, там у нас продавец. Операционные затраты – от 100 до 200 тысяч рублей в месяц. С учетом зарплат – до 400 тысяч рублей. Всегда что-то надо починить, докупить, посеять, купить семена, воду. Нам нет смысла покупать тяжёлые тракторы, это просто нерентабельно, так что мы их арендуем. Держим немного животных, не ради бизнеса, а просто для себя. Их тоже надо кормить.
И получается, что ферма при этой простой калькуляции должна зарабатывать хотя бы десять миллионов в год, чтобы комфортно жить, не бедствовать. Среднемесячная выручка должна быть 600–700 тысяч. Понятно, что зависит от сезона: осенью выручка будет больше, зимой – меньше.
Продуктами питания мы более-менее сами себя обеспечиваем. Но, тем не менее, все равно надо ту же одежду купить, за автомобилем, за техникой надо ухаживать.
– А вы могли бы рассказать, как у вас распределены роли на ферме?
– Магазином занимается младший сын, которому 15 лет. На нем – учёт, дебет, кредит, продажи. Сын партнера, ему уже 20 лет и отслужил в армии, как раз занимался тут торговлей, развитием доставки, когда у них было животноводство, птицеводство.
Землёй и всей оперативкой уже занимаюсь я. У меня есть только один наёмный сотрудник. Хоть у нас хозяйство и небольшое, гектара три сейчас, и еще пара гектаров на выпасе под животных, но, тем не менее, все равно одному сложновато.
– Как у вас проходит день, как протекает жизнь на ферме?
– Как в деревне, просто масштаб побольше. В первую очередь с утра накормил, напоил животных, убрал за ними. Дальше решаешь какие-то организационные вопросы. Смотришь, где сорняки прополоть, где полить или что-то ещё досеять, или подкосить на корм животным.
Самая жаркая пора начнётся осенью, потому что мы на осень запланировали высадку многолетних культур. У нас будут орешник, инжир. Но основные участки все-таки пойдут под душистые и лекарственные травы для лимонадов.
На чем может заработать мини-ферма? Надо оглянуться на международный опыт. Взять, например, соусы "Табаско". Это же ведь семейный рецепт, это семейная ферма развилась. Опять же, транснациональная корпорация "Марс" начиналась с изготовления шоколадных конфет ручной работы.
– А у вас лимонады будут с мятой, тархуном и эхинацеей?
– Это все пока в планах. У нас есть интересные рецепты: будет и базилик использоваться, и шпинат. В лимонадах они хорошо играют. Даже кориандр и кинза, но это на любителя.
– Уже пробовали сварить лимонад?
– Есть лимонады, которые варятся, а есть, которые делаются из концентрата сиропа на меде. Мы уже тестируем рецепты, тоники делаем.
– В каком направлении вы хотите развиваться в дальнейшем и почему?
– Чтобы заработать на жизнь, можно вырастить и продать сырье. Но если ты хочешь сделать состояние, надо действовать по-другому. У нас прошла феодальная и промышленная эпоха. ХХI век – это экономика знаний, и в ней ключевым является брендинг. Это технологии и узнаваемость.
В материальной экономике чем больше ты производишь, тем выше у тебя затраты на производство. А в сельском хозяйстве ещё одна проблема – это диспаритет цен. Растет инфляция затрат на производство. Она намного выше, чем инфляция на готовую сельхозпродукцию. Надо понимать, что сельхозпродукция и товарная продукция – это две разные вещи. Вот я подоил корову, и это не товарное молоко, а просто сырье.
– Может, лекарственное сырье выгоднее продавать, чем, например, делать из них лимонад?
– Стоимость на сырье заниженная. Вся сельхозпродукция – это сырье для дальнейшего рынка. В Бахчисарае органик-производители выращивают лаванду. Если бы они продавали ее как сырье, они были бы в убытках. Но у одного из них, например, есть прекрасный "Лавандовый замок" – сеть цветочных магазинов. Поэтому он нормально зарабатывает и держится на плаву. У него хорошая рентабельность только потому, что он продаёт не сырье, а букеты.
Другой пример тоже по лаванде. У меня друг выращивает лаванду, масляничные культуры. Раньше он выращивал на экспорт, но с экспортом все накрылось, а он при этом хорошо себя чувствует. Спрашиваю: на чем выезжаешь, куда сырье сбываешь? А он зарабатывает на блогерах и на экономике знаний. В сезон, когда цветёт лаванда, у него фотосессии по 50 тысяч рублей заказывают, а вход на фотосессию – по 300–500 рублей. А то, что как сельхозсырье сдается, по его словам, "все равно что мёртвой кобыле витамины колоть". Конечно, деньги лишними не бывают, но они погоду не делают. Если бы не эти фотосессии, не справились бы.
Территория семейного хозяйства в Байдарской долине
– Сейчас стали популярны такие виды отдыха, как избинг, с элементами русской народной деревенской жизни, только с современной сантехникой. Для вас такое приемлемо?
– У нас немножко по-другому. У нас такая капитальная палатка на свежем воздухе, как капсула. Она маленькая, компактная, но – только заночевать. Потому что в Крыму незачем сидеть в четырех стенах. Ты тут тусуешься на улице, дышишь этими ароматами, любуешься этой красотой, улыбаешься солнышку. Что-то вроде деревенского ретрита. В городах люди эмоционально перегорают на работе от стресса. Те же банковские служащие, клерки – они хотят тишины, покоя и созерцания вечного и бесконечного. Они сюда приехали, в эту капсулку закрылись с комфортом, открыли дверь – и перед ними поля. Хочу мясца поесть – покрошите салатик. У него нет забот, никто его не донимает. Ещё в идеале телефон отложить. То есть переключиться от городской суеты, вкусно поесть, кайфануть, на природе – пока такой отдых. Просто вспомнить радость жизни.
В дальнейшем, года через два, у нас будет полноценный сад, многолетние растения уже хорошо разовьются, будет цветение на второй, на третий год. Где-то в 2027 году планируем сделать школу, чтобы не только мы делали эти все лимонады, конфеты из орехов. Будем эту технологию распространять.
– Какая у вас аудитория, какой вы её видите?
– Наша аудитория – это все-таки не luxury. Такие покупают все подряд с полной уверенностью, что это полезно, вкусно и классно, потому что им так сказали в Тик-токе или где-нибудь в каком-нибудь интернете модный блогер наговорил. В luxury-сегменте побеждает тот, у кого огромные бюджеты на маркетинг.
Наша целевая аудитория – это семейные люди, у которых есть дети. Они более ответственно подходят к рациону. Молодёжь тоже в этом плане заморочена, но их уводят всякие экодвижения, веганы, сыроеды. Поэтому наша целевая аудитория – думающие люди. Они сами нас находят.
Продукция, может быть, не самая дешевая. Но я бы не сказал, что это люксовая продукция. Скорее – массмаркет.
– Что вас вдохновляет?
– Я работаю без химии, я делаю доброе дело, и это выгодно. Сегодня даже для малых форм хозяйств доступны очень крутые технологии, о которых в XX веке могли мечтать лишь крупнейшие корпорации. Исходя из этого, просто берём базовую экономику сельских домохозяйств и адаптируем её под современные технологии.