"Если сохранить культуру, то культура сохранит природу"

В середине декабря "Поляна" сообщала, что социальный проект "Зеленая разведка" получил первое место в номинации "Экологическое предпринимательство" в рамках всероссийской "Зеленой премии". Журналисты издания поговорили с создателем этого проекта Игорем Яковлевым о сборе лишайников, работе с подростками, особенностях северного менталитета, поддержке маленьких поселков и неточностях в лесном законодательстве.

– Игорь, из ваших соцсетей мы узнали, что заняться сбором дикоросов вам посоветовал ваш друг, шеф-повар, сообщив, что многие растения востребованы в гастрономии. Все верно?

– Да, так и есть.

–  Тогда объясните, почему "Зеленая разведка" – это социальный проект, а не обычный бизнес?

– Когда я анализировал рынок дикоросов, я понял, что НКО будет полезнее. На данный момент рынок имеет ряд существенных изъянов, которые можно устранить только на уровне законодательства. НКО – это субъекты с правом законодательной инициативы. У меня также есть и бизнес, я совмещаю его с социальным проектом.

– Иными словами, НКО расширяет сферу вашего влияния?

– Конечно. Вот представьте, что к региональному депутату приходит обычный предприниматель и предлагает какой-то закон. Никто и слушать не станет. Малый бизнес вообще в этом аспекте никому неинтересен. У НКО и социальных проектов есть больше инструментов влияния на законодателей. Можно входить в региональные общественные советы, создавать поле для деятельности, общаться.

"По закону, лишайников просто не существует".

– Что вы хотите изменить в законе?

– На данный момент в правовом поле очень много белых пятен, особенно в лесном законодательстве. Простой пример. Мы говорим о развитии туризма, о заготовке лесных ресурсов и прочем. Но если я захочу развиваться в данных направлениях и взять в аренду лесной участок, то мне придется составить план его освоения на 49 лет. Ни один здравомыслящий предприниматель на это не решится, ведь придется в течение 49 лет нести ответственность за арендованный лес, обеспечивать пожарную безопасность, сотрудничать с МЧС, если кто-то там заблудится, и прочее. Это большие издержки. Поэтому у нас в правовом поле пользуются арендой леса только лесозаготовительные компании, которым прибыль позволяет нести такие расходы. Туристические компании просто не могут позволить себе лес в аренду. В законе полно подобных норм, требующих изменений.

– А как ваш проект использует лес?

– Мы идем на небольшое ухищрение. Дело в том, что у нас в стране, помимо лесных территорий, к счастью, существуют земли сельскохозяйственного назначения. Для нас оказалось хорошо, что они перестали использоваться после распада СССР. За 30–40 лет эти земли, бывшие когда-то полями, заросли лесом. Некогда колхозные земли, которые есть вокруг каждой деревни, не относятся к лесному фонду и, соответственно, не подпадают под нормы лесного законодательства. И на них можно собирать травы.

"Лес умрет. Речь идет о сотнях гектар. Это очень опасная ситуация".

– Как мы знаем, вы добиваетесь изменений лесного законодательства Архангельской области. Какие инициативы вы предлагаете?

– Основная инициатива связана с лишайниками. Вообще, лишайники – это огромный ресурс нашего леса. Их просто тысячи видов. Они давно используются людьми, их сотни лет заготавливают и перерабатывают, но на частном уровне. Если говорить о промышленном использовании, то сразу появляется преграда: по закону в наших лесах лишайников просто нет. Закон "видит" водоросли, грибы, ягоды, животных, древесину, растения. А вот царство лишайников не видит. Поэтому, когда мы обращались в Минприроды Архангельской области, нам ответили, что с радостью помогли бы нам с участками под сбор, но не могут, так как по закону лишайников, которые мы и хотели собирать, просто нет. Слова даже такого нет, соответственно, нет и ягеля, и исландского мха, и других.

– Как же тогда законодатели намеревались ввести запрет на сбор лишайника, если его нет?

– Вот и получается интересная коллизия, когда вроде и не запрещено, но и не разрешено. Такая ситуация идеальна для варварского сбора, для настоящего браконьерства. Чтобы получить мох, – хотя лишайники – это не мох, просто многие так называют, – выдираются лишайники на очень больших площадях. Потом вымерзают лесные насаждения, повреждается самая ценная часть северных лесов, так называемая лесная подстилка, в которой находится большая часть живущих в лесах организмов. И именно эту подстилку выдирают варварским способом. Об этом нам регулярно поступают сообщения из множества северных регионов, из Камчатского края, из Магаданской области, из Тюменской области, из Хабаровского края, из Ханты-Мансийского автономного округа. В Мурманской области вырваны сумасшедшие объемы лишайника. На всех этих площадях лес умрет. Речь идет о сотнях гектар. Это очень опасная ситуация.

– То есть вы добиваетесь, чтобы в закон внесли определение лишайников и четко регламентировали их сбор?

– Да, именно так. Я часто общаюсь с представителями власти. Разумеется, им проще одним росчерком решить проблему, запретив сбор лишайника вообще. Но это не выход. Потому что лишайники можно заготавливать, и у нас есть методики, безопасные для лесной подстилки, ее обитателей и деревьев. Поэтому предлагаем, как и по другим лесным ресурсам, дать определение лишайников и утвердить единый порядок их безопасной заготовки. Это будет более правильная мера.

"Никакого механизированного сбора с тракторами и с ножами".

– Расскажите, пожалуйста, о технологии сбора, которую вы предлагаете.

– Это неистощительная технология. Есть не только наша, их много. Наша – по лишайникам Cladonia. Суть заключается в том, что сбор может производиться только в период установившейся сухой погоды. Только в таких условиях лишайники легко надламываются, их не надо выдирать. Влажный лишайник – как резина, его приходится вырывать, а это недопустимо. Собирать при этом нужно только верхнюю треть. Так сборщик не навредит организму, напротив, лишайник будет только лучше расти. Лесная подстилка также не пострадает. Разумеется, никакого механизированного сбора, как в Мурманске, с тракторами и с ножами. Осталось только утвердить технологию и передать на местный уровень полномочия, связанные с регулированием сбора ресурса, буквально на уровень участковых лесничеств.

– Как мы понимаем, основной рынок сбыта для сборщиков, в том числе и браконьеров, это общепит. Но есть же опасные лишайники, которые при таком безответственном механизированном сборе могут попасть на кухни заведений.

– Есть информация, что те, кто варварски собирает лишайники в Мурманской области, продают их в столицу. Разумеется, есть опасные лишайники. В России не зафиксированы случаи летальных отравлений лишайниками, но отдельные виды могут содержать яд. Но в звездчатой кладонии, которая используется в гастрономии, его нет, – это точно.

– Получается, вы защищаете не только лишайники и лес, но и здоровье людей.

– Выходит, что так. С ресторанами происходит много разных историй. Помимо опасных лишайников, браконьеры осуществляют и другой вид вредительства – они портят репутацию продукта, влияя на его востребованность и доходы ответственных сборщиков. Мы же тоже предлагаем им продукт, безопасно собранный и заготовленный. И нам говорят: "Ой, нет, это невкусно, мы это брать не будем". А все потому, что недобросовестные заготовители еще и плохо разбираются в продукте. Например, кладония звездчатая часто растет рядом с кладонией оленьей. Но первая не горчит, а вторая дает просто невыносимую горечь. И при этом горькая оленья кладония очень похожа на звездчатую, они только чуть разного оттенка. Поэтому надо уметь выбирать участки, где растет преимущественно именно звездчатая кладония, а не оба вида вперемешку. И собирать руками, по правилам. Тогда рестораторы не будут при виде лишайников говорить, что нам эта горечь не нужна. А у добросовестных поставщиков будет возможность получать постоянных клиентов и зарабатывать.

– В ваших соцсетях есть информация о том, что вы сотрудничаете со многими шеф-поварами. Наверное, вы участвуете в кулинарных фестивалях, чтобы обзаводиться связями. Расскажите подробнее, пожалуйста.

– Мы каждый год ездили в Москву на кулинарный фестиваль "О, да, еда", потом – на "Зеленую неделю" в Берлине. Из-за санкций перестали туда ездить. После был фестиваль "Пир на Волге", фестиваль арктической кухни "Териберка", мероприятия Chef Teams. Chef Teams – это огромная ассоциация шеф-поваров, мы были у них в Москве. Вот недавно общался с питерскими рестораторами, у них есть блюда с ягелем. Сетовали на нестабильность поставок – то вкусно, то нет. В этом же надо разбираться, а не называть все без разбора ягелем.

"Сборщиков тоже нужно учить. Вот мы и учим в Нюхче".

– Мы знаем, что вы сотрудничаете с Северным Арктическим федеральным университетом имени Ломоносова. Насколько образовательные организации открыты к вашему проекту?

– Сейчас сотрудничество находится на начальной стадии. У нас два направления. Это организация работы со студентами, потому что нам нужны люди, которые могут пойти в поход, вести полевые работы и так далее. Второе направление – общение с представителями науки и доцентами кафедры ботаники для подтверждения эффективности наших методик. Мы консультируемся по вопросам ресурсоведческих характеристик и определения растений. Последнее особенно ценно. Вот буквально в этом году столкнулись с проблемой – у нас в Нюхче выросла цикута. И мы ее вовремя определили.

"Это счастье, что мы ее выявили, потому что цикута – это именно то растение, которое не оставит шанса на жизнь, даже если съесть его совсем немного".

– При этом рядом рос обычный дудник, а они похожи. Хорошо, что наш внимательный фотограф Анастасия заметила неладное. Представляете, если бы кто-то из местных перепутал. Цикута убьет за 3–4 часа, даже врачи не помогут. Это одно из самых опасных растений на земле. Сократа, если помните, отравили именно ее ядом. Хорошо, что ученые из Северного университета подтвердили наши подозрения.

– Вы говорили, что обучаете собирать растения. Ваш центр находится в поселке Нюхча. Расскажите, почему вы выбрали именно этот населенный пункт?

– Нюхча – очень интересная деревня, очень красивая, с большой историей. Даже группа этого поселка названа "Нюхча – райский уголок". Так и есть. Там работает школа, где по местным меркам учатся немало детей – около 30 ребят. На лето деревня вся наполняется молодежью, многие приезжают семьями отдыхать. Очень красивый ландшафт. Мы провели анализ воды в Нюхче – она чистая и полезная. И растений много произрастает. Это одна из самых отдаленных местностей в Пинежском районе и в России в целом, село труднодоступное. Именно поэтому местные до сих пор занимаются сельским хозяйством, а это благотворно сказывается на лугах. Когда луг косится, это очень хорошо для трав. Вот неподалеку есть деревня, где не ведется хозяйство, не держат коров, и все луга деградируют. Если говорить о природоохранной составляющей проекта "Зеленая разведка", то наша основная идея состоит в том, что не природу надо охранять, а культуру взаимодействия с ней.

"Если сохранить культуру, то культура сохранит природу".

– Получается, нельзя ограждать природу от человека?

– Ну хорошо, вот создадим мы пространство, где ничего нельзя – ни на охоту пойти, ни на рыбалку, ни даже костер развести. Это же все сразу деградирует. Потому что природа живет во взаимосвязи с человеком. Нет сельского хозяйства – и луга сразу деградируют. Не стоит думать, что для сохранения природы нужно отделить ее от людей. Миллионы лет природа живет с человеком, он на нее воздействует, он – ее часть. Отгородиться – это неправильный подход. Правильный – развивать практики взаимодействия с природой. Самый простой пример: когда косится луг, семена растений перемешиваются и распространяются. Это позволяет нам собирать несколько урожаев трав. На заброшенных лугах такого нет.

– За последний год вы обучили сбору трав более 40 детей. Расскажите, как проходит процесс?

– Обучение строится на практических задачах. Мы ходим в походы – краеведческие или ботанические. Часто бываем в старинной деревне Кучкас. Рассказываем, изучаем, фотографируем. В походах мы составляет ботанические карты: указываем насаждения, места, где можно безопасно собирать травы. При этом у каждого луга есть свое название, что особенно примечательно. Отмечаем ландшафт и хронометраж. Проще говоря, сколько времени потратили на сбор. Таким образом мы сделали экотропу чайных трав, потом – салатных. То есть вы можете пройти по готовому маршруту, в речке искупаться, места красивые посмотреть и тут же насобирать травы себе на салатик.

– Это замечательно. В вашем отчете указано, что благодаря вашей поддержке жители Верхолы и Нюхчи заработали 250 000 и 200 000 рублей. Получается, что вы помогаете людям повысить их доход за счет умения собирать травы?

– Да, люди собирают, сдают, и мы им платим деньги. В прошлом году мы работали с ресторанами, в этом – с лесозаготовительной компанией. Собирали травы на подарки сотрудникам к Новому году, но "не срослось".

"О том, что один из крупнейших лесозаготовительных холдингов хочет зайти в леса возле Нюхчи, мы узнали еще в марте. Расстроились, конечно, но что поделать – решение уже принято".

– Отдельно огорчало то, что техника нанесет ущерб деревне и доставит дискомфорт ее жителям. Мы договорились с этой компанией, что взамен она сделает что-то полезное для Нюхчи. Нашли старинный дом, он был еще крепкий, но нуждался в ремонте – рамы, крыша, мебель и т.д. Все работы оценивались примерно в миллион рублей. Это благотворительный проект, мы хотели сделать из этого дома общественное пространство для детей. В Нюхче не было места, где они могли бы собираться. Взамен мы собрали для компании травы на подарки для тысяч их сотрудников и партнеров. Вроде бы все согласились, но в последний момент что-то пошло не так и нам пришлось искать нового покупателя, травы-то уже собраны.

– Как жаль, дети старались. Скажите, пожалуйста, сколько вы собираете за сезон и где храните травы, если такой дефицит с помещениями?

– Да, дети старались, все старались. Мы все-таки привели в порядок этот дом, там теперь все хранится и сушится. Оборудовали свое маленькое фитопроизводство. Отремонтировали чердак, защитили помещение от влаги. Все своими усилиями, наших учеников, местных жителей. Все работы были оплачены – ребята заработали деньги, все по-честному.

"За этот сезон, с июня по сентябрь, собрано около шести тысяч пучков трав".

– Считается, что с подростками сложно работать.

– Мне тоже иногда бывает сложно. Я консультировался с САФУ по вопросам педагогической работы. Меня предупреждали, что дети могут не захотеть ничего делать, что им будут не интересны травы. Но у нас уже был позитивный опыт, мы верили, что получится. В 2021 году мы прибыли в Лешуконию и предложили взрослым собирать пищевые папоротники. Тогда ещё социального проекта не было, только бизнес. Взрослые жители отказались, а на следующий день пришли их дети. Сказали: "А можно мы будем искать папоротники?" И, знаете, подростки нашли не только папоротники, но и еще 30 видов пищевых растений. У детей нет зацикленности, заскорузлости мышления, страха к новому. Взрослые знают клюкву и белые грибы, а как только речь заходит о чем-то другом, они сразу закрываются. Правда, потом некоторые жители присоединились, посмотрев на доходы своих детей.

"Отправляли травы самолетами с Лешуконского в Архангельск, а потом в Москву. Вот такая сила у молодежи".

– Вы действительно очень трогательно пишете обо всех, кто вам помогает. Буквально поименно перечисляете каждого фотографа, водителя. Скажите, местное население всегда было открыто к вашему проекту?

– Да, население отзывчивое. Я сейчас пишу социологическую работу на эту тему. Мы всегда пишем о людях. Потребителю же важны не только травы, но и те, кто их собирает. Многие компании просто загоняют людей на каторжный труд. Мы так не делаем – это неправильно, это кошмар.

– У вас больше игровой формат, конкурсы, фестивали.

– Да, мы стараемся построить дружеские отношения. Разумеется, не обходилось без ошибок с нашей стороны. Сложно было учесть северную ментальность. У людей Севера другая динамика в общении, они не сразу открываются. Поначалу было непросто это понять. Они долго присматриваются, иногда могут обидеться на что-то, на что я бы никогда в жизни не отреагировал. Первоначально на нас даже жаловались! Не представляете, какие сплетни ходили про проект. Однажды мне пришлось подать в суд за клевету. Был конфликт с одной местной предпринимательницей, я даже толком не понял, почему именно. Видимо, потому что я считался чужаком. А тут еще и хочу что-то менять, пусть и в лучшую сторону. Плюс ко всему, у нас тоже коллектив разнообразный – приезжают специалисты со всех концов страны. В целом – уживаемся, несмотря на различия в менталитете.

– Вы сказали, что специалисты приезжают со всей страны. Из институтов?

– И специалисты, и студенты. Допустим, наша художница учится в Новосибирском архитектурном университете.

– Как я понимаю, студенты и научные сотрудники какое-то время живут в Нюхче?

– Да. Тут в целом все отзывчивые – и местные, и наши сотрудники. Все добрые, только нужно учитывать определенные нюансы. Главное – быть внимательным.

– Расскажите, пожалуйста, про ваш основной инструмент привлечения аудитории – конкурсы.

– У нас два типа конкурсов. Первый – "Тропы", соревнование по поиску растений. Очень интересно. Участники делятся на команды, каждая получает задание с изображением растения и его ботаническим описанием. Дальше команды на время ищут указанные травы на определенном участке. Все дети общаются не только лично, но и в специальном чате, где присутствует и жюри – специалисты из САФУ. Участникам очень нравится. Однажды мы проводили поиск синхронно с Кемеровской областью. Кемеровские юннаты подружились с нашими воспитанниками. До сих пор общаются в сети, собираются в гости. Я думаю, что так и прививается любовь к своей стране, когда человек узнает ее, видит. А ведь в Нюхче есть дети, которые не были даже в Архангельске. Наша задача – расширить их кругозор.

– А второй конкурс?

– Это конкурс гербариев. Самый красивый определяется путем голосования в социальных сетях. Приятно, что голосуют не только родственники участников, но и независимые, скажем так, судьи.

– Вы пользуетесь государственной поддержкой? Может, есть спонсоры, партнерские компании, организации, помимо научных?

– Сейчас мы существуем за счет своего бизнеса по реализации растений. Запустили бренд "Леса". Проект на 100% обеспечен собственными средствами. Хотели бы найти спонсоров, регулярно пишем в фонд губернаторских грантов Архангельской области. Пока что единственная поддержка – победа на "Зеленой премии". После награды нам оказывают больше внимания. Премия в первую очередь морально поддержала нас в непростой период, мы как раз общались с лесозаготовительным холдингом. Сейчас хотим сработаться с "Сибирскими авиалиниями" и крупным ритейлерским брендом.

– Помимо нехватки финансирования, с какими еще проблемами сталкиваетесь?

– Нам не хватает внимания со стороны местных властей и их медиаресурса. Я понимаю, все хотят говорить про крупные самодостаточные компании, которым по сути не нужна поддержка, – они сами могут ее оказать. Но можно же как-то совмещать, говорить и про них, и про нас. Иными словами, не хватает известности. Пришлось просить некоторые местные медиа о том, чтобы они рассказали, что нас наградили на федеральном уровне. При этом будущее все равно не за промышленным освоением лесов. Оно не с древесиной связано, сейчас уже множество заменителей. Это даже министр природы сказал.

– Расскажите, пожалуйста, еще немного о себе, о планах развития компаний и проекта?

– До бизнеса, связанного с дикоросами, я работал с одним очень известным антикризисным управляющим, специализирующимся на промышленных объектах. До этого был помощником адвоката, по образованию – экономист. Работая уже в промышленности, подружился с компанией "Огнесвет" из Вологды. Они обратились к моему руководству за финансированием. Мы их поддержали, в результате подружились. "Огнесвет" занималась фитосборами и благовониями. Я посмотрел и решил, что могу и хочу двигаться в этом направлении.

– Ну и друг-повар, конечно же, подлил масла в огонь. В 2014 году я открыл свое дело. Социальный проект появился в 2021 году, а в 2014-м я занялся производством чаев из чаги. У меня было ООО "Чагачай". В пандемию пришлось непросто, но собираюсь реанимировать эту компанию. В лучшие времена мы поставляли чагу в Южную Корею, Германию и страны ближнего зарубежья. Но пандемия все это обрушила, не успели даже забрать товар из Берлина. Хотя изначально рассчитывали, что в период коронавируса перейдем от пищевой чаги к фармации. Я попробовал и понял, что фарма вообще не мое, мне неинтересно. Я не понимаю, зачем помещать чагу в капсулу, если можно просто пить чай. Понятное дело, рентабельность бизнеса так увеличивается, но человек-то получает микродозу продукта. Зато ароматерапия мне по душе, эфирные масла, косметологическое направление. Но тут нужен союз с химиками. Вот у нас есть клиенты из Екатеринбурга, они делают скрабы с собранными нами травами. Надеемся, наладим долгосрочное партнерство.