В гостях у "Поляны" – Юрий Рудаков, президент Союза переработчиков дикоросов "Национальный экоресурс". Мы обсудили отраслевые проблемы и инициативы, направленные на их решение, особенности правового поля, биржевые инструменты для повышения прозрачности бизнеса, конкуренцию с иностранными поставщиками суперфудов, экспортный потенциал индустрии и методы компенсации затрат в непростых рыночных условиях.
Юрий Леонидович Рудаков
– Юрий Леонидович, охарактеризуйте, пожалуйста, текущее состояние российского рынка дикоросов? Развивается ли индустрия?
– Сейчас дикоросы становятся трендом в России. Наша страна обладает огромным природно-климатическим и экологическим потенциалом. У нас колоссальное количество лесов, гор, морей, где произрастают миллионы тонн дикоросов. Это и грибы, и ягоды, и орехи, различные травы, мхи, лишайники, морские дикоросы. Спрос на продукцию увеличивается: по данным наших аналитиков, дефицит дикоросного сырья на рынке составляет 200–300%. Оно востребовано во многих отраслях – от пищевого производства до фармакологии. На текущий момент потенциал дикоросов оценивается РСХБ в 1,5 трлн рублей. Уровень освоения ресурса, к сожалению, небольшой – в пределах 1–2%, куда входит коммерческий оборот и объемы, которые граждане заготавливают для личного пользования. Наш Союз, основанный в 2012 году, активно занимается вопросами развития отрасли. Мы рады, что нам удалось вернуть слово "дикоросы" в лексикон россиян и сделать этот продукт понятным для массовой аудитории. Сейчас "дикоросы" – это синоним свежего, вкусного, экологичного и полезного продукта. Надеемся, что через 10 лет "дикоросы" станут положительно ассоциироваться с Россией у всего мирового сообщества.
– Назовите основные драйверы рынка на текущий момент.
– Первое – это большой спрос, как внутренний, так и внешний. Экспортный потенциал очень велик, множество дикоросов вывозилось и сейчас вывозится в виде сырья за границу. У нас не во всех регионах есть большие высокотехнологичные производства по переработке, поэтому сырьевая торговля присутствует. Хотя отдельные регионы способны перерабатывать крупные объемы – это Томская и Иркутская области, Красноярский и Алтайский края, Карелия.
По переработчикам хочу отметить интересный момент. Зарубежные производители оборудования для пищевой промышленности в прошлом создали условие, не дающее российским предпринимателям использовать на их технике отечественные ягоды. Оборудование было настроено именно на продукцию поставщика определенной страны: загружаешь готовый брикет или заливаешь концентрат. Но тут, как говорится, несчастье помогло. Санкции заставили наших производителей перегруппироваться и начать самостоятельно делать компоненты для пищевой промышленности, что продвинуло отрасль вперед. Конечно же, это был вызов для индустрии, но именно он стал драйвером.
– А какие факторы замедляют развитие рынка?
– Сегодня к замедляющим факторам можно отнести низкий уровень безработицы. Еще один серьезный момент – это ключевая ставка Центробанка. Многим аграриям сложно кредитоваться. Особенно это касается сборщиков и заготовителей дикоросов. Мы работаем в этом направлении – последние несколько лет с Россельхозбанком и со Сбербанком прорабатываем эффективные механизмы кредитования. Но тем не менее представителям отрасли дикоросов по-прежнему непросто получить кредит, так как многие финансовые организации просто не понимают схему работы со сборщиками и переработчиками дикоросов. Мы как Союз постоянно взаимодействуем с банковским сообществом, даем аналитику, прорабатываем правовые вопросы. Наш юрист Юрий Коваль постоянно помогает в решении всех проблем.
– Помимо дефицита кредитования и отчасти оборудования, с какими еще сложностями сталкивается Союз?
– Сейчас это недостаток рабочих рук, нехватка механизации, плюс нужны инвестиции.
– Не хватает именно сборщиков?
– Да. Иногда в СМИ и не только появляются фейки, что людям нельзя собирать в лесу ягоды или грибы. Или что для сбора требуются какие-то лицензии. Это неправда. Граждане России имеют законное право собирать в лесу дикоросы и реализовывать излишки собранного без ограничения и налогов. Мы всегда защищали это право россиян. Это наши традиции, часть нашей тысячелетней культуры. При этом нужно понимать, что существуют и разумные ограничения по сезону сбора. Также нельзя собирать дикоросы в заповедниках и других ООПТ, запрещено уничтожать редкие и краснокнижные грибы и растения. За это предусмотрена ответственность, вплоть до уголовной. Периодически обсуждается вопрос о привлечении к сбору иностранных работников, но это не решение проблемы дефицита сборщиков. Уже был опыт работы с иностранцами – не приживаются они у нас в тайге.
– Люди же должны знать местные травы. Нельзя ведь просто привезти человека в совершенно незнакомые для него природные условия и сказать, что теперь он будет собирать растения, в которых даже не разбирается.
– Да, вы совершенно правы. Если на стройке, допустим, всё понятно, то в нашей отрасли по-другому. Хочу отметить еще момент. Мы внимательно изучили опыт Финляндии, где объем заготовок в 40 раз выше, чем у нас в Карелии. Выяснилось, что там сборщик от дороги до места сбора идет около 20 минут. А у нас ему до ягод нужно пройти 3–7 км. То есть количество времени на перемещение кратно увеличивается, что сильно снижает производительность труда. Стоимость продукции в результате тоже растет, как и трудозатраты. Плюс в лесу сильно сократилось количество людей. Раньше травы собирали те, кто работал на лесозаготовках и члены их семей. Сейчас же предприятия автоматизированные – две машины выполняют работу, которую раньше делала бригада из 100 человек. Совместно с Минпромторгом мы разрабатываем производство утилитарных недорогих вездеходных платформ, чтобы людям было легче добираться до мест заготовления трав. Это позволит нам минимизировать издержки.
– Интересный проект. Есть ли в отрасли зависимость от импорта? Если да, то существуют ли программы, нацеленные на импортозамещение?
– Да, так сложилось, что у нас сильная зависимость от поставок холодильного оборудования, отдельных видов транспорта и запчастей к нему, а также перерабатывающей техники. Раньше она поступала из Италии, Германии, Южной Кореи. Касательно самих дикоросов хочу отметить, что Россия является обладателем самого большого потенциального ресурса в сфере заготовки и переработки. Вопрос остается в инфраструктуре. Допустим, Скандинавия может заготавливать на данный момент больше, потому что там лучше инфраструктура. В области импортозамещения оборудования мы сейчас инициируем программу разработки модульных заготовительных пунктов. Дело в том, что сезон заготовки дикоросов небольшой, а обслуживание стационарного пункта требует расходов в течение всего года. Модульная технология позволит сократить траты. Также важно привлечь на заготовительные пункты туристов, рыбаков, охотников. Для этого на заготовительных пунктах будет оборудован туристический модуль, чтобы люди могли остановиться. У нас уже есть такой опыт в Красноярском крае: там разворачивали целую туристическую деревню, куда приезжали путешественники со всего мира, чтобы прикоснуться к первозданной природе. Поверьте, человек, который хоть раз побывает на заготпункте, увидит природу и ручную заготовку, навсегда станет приверженцем российской продукции.
– Есть ли сейчас импорт дикоросов в России?
– Его почти нет, так как дикоросы – это продукт премиального сегмента. Здесь Россия больше экспортер, чем импортер, так как благополучные зарубежные страны высоко ценят наши дикоросы. Если раньше компании дарили своим зарубежным партнерам элитный алкоголь, то теперь стало модно отправлять уникальные дикоросы, допустим, российский иван-чай, чагу, кедровый орех. Очень большой спрос, особенно на подарочные наборы.
– А если говорить не только о дикоросах, а о лекарственных растениях в целом. Здесь есть импорт?
– Тут вы правы, в Россию импортируется очень много культивируемых ягод и грибов, плантационных лекарственных трав. Плантационные растения значительно дешевле, чем дикоросы. Но по своим свойствам, по органолептике и содержанию полезных веществ, именно дикоросы относятся к суперфудам, к продуктам с высокой биологической и экологической ценностью. Но зачастую покупатель голосует кошельком за то, что дешевле. Именно поэтому в России высок импорт сырья лекарственных растений, по отдельным позициям он достигает 90%. Недавно министр сельского хозяйства говорила, что уровень самообеспеченности культивируемыми ягодами в России составляет 65%. У отечественных производителей есть огромный потенциал роста, но здесь остается вопрос цены, на который влияет сразу комплекс факторов – от ключевой ставки до дорог и числа занятых в отрасли.
– Вы отметили большой потенциал России в сфере дикоросов и лекарственных растений. Есть ли у России перспектива стать ведущим экспортером? Какие культуры могут стать наиболее ходовым товаром в этом направлении? И в категории дикоросов, и в нише плантационных культур.
– Смотрите, существует мировой рынок суперфудов – продуктов с повышенной биологической ценностью. Практически все дикоросы входят в эту категорию товаров. Также к ней относятся многие плантационные культуры, которые можно выращивать только в наших климатических зонах. Мировой рынок суперфудов на сегодняшний день оценивается примерно в 200 млрд долларов. Этот рынок активно растет в силу увеличения спроса на здоровый образ жизни и здоровое питание. Если говорить о плантационных суперфудах, то перед выходом на экспорт нам предстоит удовлетворить спрос внутреннего российского рынка. Мы сейчас работаем над производством многих лекарственных культур, а именно астрагала, родиолы розовой, женьшеня. В направлении ягод Россия исторически занимала лидерские позиции по облепихе, но сейчас пальму первенства у нас перехватывает Китай благодаря своему системному подходу. Китайские специалисты значительно продвинулись в сфере генетики растений и переработки трав. Но мы также наращиваем обороты. Например, у нас в России, недалеко от Томска, есть, пожалуй, крупнейший в мире сад жимолости интенсивного типа, площадь которого превышает 100 га. Этот проект компании "Северный сад" представляет собой современную автоматизированная систему. Он постоянно масштабируется, пользуется поддержкой Минсельхоза, Минпромторга и других ведомств. Это вселяет надежду на то, что в будущем Россия станет лидером по жимолости. Также хочу отметить спрос на дикорастущие грибы, например, на лисичку. Россия занимает в этом направлении ведущую позицию, которую мы будем поддерживать. Лисичка – это уникальный гриб с антипаразитарными и иммунными свойствами, который, к счастью, не культивируется.
– На какие продукты еще стоит обратить внимание?
– На эндемичные. Допустим, кедровый орех. Это наш эндемик, но за счет агрессивного маркетинга нашего восточного соседа в мире он известен как "китайский орех". Китай активно развивает кедровые плантации для выращивания ореха. Их посадили около 20 лет назад, поэтому лет через 15 Китай вполне сможет составить нам конкуренцию.
– Получается, Россия может выйти в лидеры экспорта за счет эндемичной продукции. Можете уточнить, какие именно суперфуды может производить только наша страна?
– Если говорить о суперфудах, то это лисички, кедровые орехи, гречка, жимолость, дикая облепиха, родиола розовая, женьшень, морошка, брусника, черника, папоротник, ягель. Последний – уникальный природный антибиотик, который не вредит организму. Вообще из наших растений можно извлекать массу полезных веществ: из хвои – полипренолы, из лиственницы – дигидрокверцетин, из березы – бетулин. По итогу, в России есть около 130 позиций суперфудов, обладающих большими экспортными перспективами. Думаем, что первые значительные результаты мы получим уже в 2030–2036 годы. Быстрее не получится, так как у лекарственных растений довольно длительный период созревания – в среднем от 3 до 6 лет. Сейчас наша задача – заложить основы. В целом суперфуды – это беспроигрышное направление, так как здоровье и долголетие будут интересовать рынок всегда, вне зависимости от политической и экономической обстановки в мире. Санкции не повлияли на интерес мира к российским дикоросам: иностранцы, как и раньше, пытаются приобрести наш продукт.
– Вопрос по плантационным лекарственным растениям. Наши аналитики пришли к выводу, что стоимость отдельных культур в России больше среднерыночной из-за высокой себестоимости. Скажите, так ли это и есть ли инициативы, направленные на удешевление производства?
– Действительно, по некоторым позициям у нас дорогое производство. Например, аптечная ромашка. В Египте совершенно другой климат, поэтому местные специалисты просто делают орошение в песках и получают чистенькую культуру без патогенов. Мы, к сожалению, за постсоветский период потеряли компетенции, также отстали в технике. Я благодарен Валентине Ивановне Матвиенко, Белану Багаудиновичу Хамчиеву и комитету Совфеда по агропродовольственной политике и природопользованию за усилия в сфере восстановления нашей отрасли.
Конечно, наличие целевой программы значительно ускорило бы этот процесс. Также помог бы целевой заказ Минздрава на сырье. Важно сотрудничество с крупными компаниями и корпорациями – содействие развитию проектов производства суперфудов из дикоросов отлично укладывается в их программы ESG и программы корпоративной социальной ответственности. Также закупка суперфудов поможет компаниям сохранять здоровье сотрудников и членов их семей при реализации корпоративных программ здоровьесбережения и повышения производительности труда. Это было бы выгодно всем, ведь качество нашего сырья выше, чем импортного.
Я являюсь членом Комиссии Госсовета РФ по направлению "Международная кооперация и экспорт". Вместе со специалистами Союза переработчиков я работаю над запуском проектного офиса, который займется формированием нашего отраслевого блока по суперфудам и дикоросам. Таким образом мы сможем совместно с руководителем подкомиссии по экспорту продукции АПК Владимиром Владимировым разработать целевую программу по производству суперфудов и дикоросов. Сейчас мы проводим анализ имеющихся технологий и продуктов, которые мы можем выводить на рынок с учетом нашего климата. Наверное, победить Египет по ромашке мы на данный момент не можем, однако у нас есть другие товары – та же родиола, женьшень и еще два десятка растений, на которые в мире есть спрос, составляющий десятки миллиардов долларов. Особенно актуальны адаптогены.
Вдобавок эти растения могут развиваться только у нас, так как им требуется определенный цикл дневных и годовых температур для накопления достаточного количества активных веществ. У нас есть немало достижений: например, сейчас наши ребята восстановили производство джинуры – растения, которое стабилизирует уровень сахара в крови. Раньше джинура произрастала в Японии на вулканических почвах. Санкции приостановили поставки из Японии, но наши специалисты воспроизвели необходимые для растения почвы и теперь производят его в России. Также мы активно работаем в рамках проекта "Биоэкономика" совместно с Минпромторгом РФ, Курчатовским научным центром, "Иннопрактикой" и отраслевыми организациями, которые занимаются созданием препаратов из лекарственных растений. Перспектива есть, задача непростая, но мы может как минимум по 20 позициям получить первенство на мировом рынке.
– Судя по вашим планам, отрасль будет ориентироваться не на удешевление себестоимости производства, а на использование дефицитных ниш?
– Удешевить себестоимость на старте развития отрасли практически невозможно. Когда ты только начинаешь производить, все твои инвестиционные расходы влияют на себестоимость. Хорошо, если появится государственная программа и траты удастся компенсировать. Мы этого и добиваемся. Я думаю, нам не стоит гнаться за теми, кто ушел далеко вперед. Не стоит забывать об обеспечении растениями в рамках программы национальной безопасности – нам нужно думать о своей пищевой отрасли, о российской косметической промышленности, о здоровьесбережении наших людей.
– Иными словами, с европейскими поставщиками мы еще сможем конкурировать, но вот с Египтом лучше не соревноваться, а сосредоточить свои усилия на внутреннем рынке?
– Вы правильно заметили. Нужно в первую очередь развивать свои конкурентные преимущества.
– А с Китаем мы сможем конкурировать?
– С КНР мы спокойно конкурируем. Но наша главная задача – это усиление глубокой переработки и проведение научных исследований. Китай закупал и будет закупать у нас сырье, но наша цель – выйти в сегмент именно глубокой переработки.
– С серьезной научной базой.
– Научная база есть. Мы работаем с Российским Государственным Аграрным Университетом МСХА имени Тимирязева. Ректор академии очень грамотно строит работу, действует на перспективу. Вопрос остается в технологической базе, необходимой для проведения исследований, получения экстрактов и технологий их применения. В этом направлении Союз переработчиков развивает проект "Национальный центр продвижения дикоросов и суперфудов". В течение четырех лет мы собирали продукцию из регионов, прорабатывали с производителями рецептуру и упаковку товаров, делились технологиями, подбирали оборудование по всему миру.
Сейчас "Национальный центр продвижения дикоросов и суперфудов" продолжает выполнять свою миссию, а именно собирать опыт, быстро совершенствовать рецептуры и выводить готовые продукты на рынок. Мы нацелены на получение высокотехнологичных товаров – это выгодно, так как чемодан экстрактов, по сути, стоит, как состав зерна. Подобные уникальные товары не только обогатят наш АПК, но и продемонстрируют важность сотрудничества с Россией зарубежным компаниям.
– Вы упомянули, что отрасль в определенной степени пользуется государственной поддержкой. Есть ли сейчас какие-то конкретные льготы, которыми могут воспользоваться компании, занимающиеся дикоросами и лекарственными растениями в целом?
– И переработка дикоросов, и производство лекарственных растений сейчас находится в ведении Минсельхоза. Мы очень эффективно сотрудничаем с этим ведомством – его представители всегда идут нам навстречу. Сейчас заготовители и переработчики дикоросов могут получить кредитование на оборотные средства и на оборудование по льготной ставке, как и другие аграрии. Существуют и региональные целевые программы по развитию отрасли, позволяющие компенсировать расходы на строительство заготпунктов и оснащение перерабатывающих цехов. Научные организации могут получить субсидии на исследования, разработку новых рецептур и ведение таксационного учета. Мы сотрудничаем с Оксаной Николаевной Лут и с Еленой Владимировной Фастовой – они оказывают нам всестороннюю поддержку. В частности, Минсельхоз помогает нам в проведении отраслевых мероприятий.
– Отрадно, что дикоросы пользуются государственной поддержкой. А частные инвесторы проявляют интерес? Если да, то какие проекты привлекают наибольшее внимание?
– Большинство инвестиций являются частными. Преимущественно инвесторов интересует переработка трав и ягод. Также популярно направление глубокой переработки кедрового ореха. Сейчас для экспорта ядра кедрового ореха, которое, по сути, является готовой продукцией, нужна лицензия. Ее получение достаточно затратно и занимает много времени, что усложняет экспорт. Мы ведем переговоры с Санкт-Петербургской Международной товарно-сырьевой биржей о возможности запуска биржевых торгов ядром кедрового ореха, что позволит экспортировать его без получения лицензии. Это может добавить несколько десятков миллионов долларов к экспортной выручке отраслевых игроков и сделать их бизнес прозрачным и привлекательным для инвестиций. Здесь стоит отметить, что в отрасли есть ситуативные инвестиции – например, сезонная закупка, а есть глобальные вложения – допустим, в строительство каких-либо объектов.
В Карелии сейчас реализуется несколько интересных проектов, ориентированных на ягоды. В Сибири более востребована переработка трав и грибов. На Дальнем Востоке развивается перспективное направление морских гидробионтов – асцидии, трепанга и прочих. Там уже целые морские огороды. В России есть стратегия сохранения биоразнообразия. Мы сейчас ведем переговоры с Рослесхозом и Минприроды, чтобы перспективные проекты могли получать и частную, и государственную поддержку. В частности, это касается проектов, нацеленных на восстановление популяции краснокнижных растений. Мы хотим вывести редкие растения из этого статуса, чтобы, во-первых, они сохранились как наследие для наших потомков, и, во-вторых, стали серьезным российским товаром на мировой арене. Совместно с Санкт-Петербургской валютной биржей мы разрабатываем проект создания утилитарных цифровых прав – очень интересного инструмента, который позволит сборщикам и переработчикам дикоросов законно финансировать свою деятельность. По сути, это двойная складская справка. Это очень перспективный инструмент привлечения частных средств.
Санкт-Петербургская Международная Товарно-сырьевая биржа – наши давние партнеры: первые сделки по ягодам на бирже прошли более пяти лет назад. Мы разрабатываем несколько совместных проектов, нацеленных на грамотную легитимизацию дикоросной продукции.
Государство, конечно же, пытается регулировать отрасль, но бизнес и сам заинтересован в том, чтобы происхождение продукции было максимально прозрачным. Поэтому мы намерены разработать ряд биржевых инструментов, способных облегчить работу всех представителей отрасли – от заготовителей до экспортеров. Наша инициатива также позволит усилить приток валютной выручки в страну и даст российским поставщикам конкурентное преимущество. Мы хотим показать, что Россия открыта для всего мира. Продемонстрировать, что предприниматель из любой точки планеты, приехавший в Россию и запустивший здесь бизнес, может воспользоваться нашими инструментами. Биржи позволяют нам показать внутренним и внешним инвесторам прозрачность и безопасность бизнеса, связанного с дикоросами.
– Ранее вы сказали, что целевой программы по дикоросам пока нет. Но, возможно, есть какие-то внутренние целевые показатели по объему сбора? Сколько товара попадает на рынок сейчас и к чему нужно стремиться?
– К сожалению, у нас нет отдельных кодов продукции, например, на дикую бруснику или кедровый орех. Поэтому мы не располагаем точными данными о том, сколько дикоросов заготавливается в России. Сейчас мы работаем с законодателями, Рослесхозом и Минприроды над облегчением совершения сделок в сфере заготовки дикоросов. Есть несколько инструментов, но пока что они требуют совершенствования. На данный момент основными методами учета продукции остаются наши опросы участников отрасли и мониторинг рынка. Мы предполагаем, что объем коммерческой заготовки и переработки дикоросов составляет от 30 до 60 млрд рублей. Сюда входят и травы, и грибы, и ягоды, и коренья, и морские дикоросы.
Мы видим огромный потенциал – к 2030 году хотели бы увидеть объемы, превышающие 100–150 млрд рублей. Но здесь без организационной и финансовой поддержки государства не обойтись. К сожалению, пока что дикоросы не входят в доктрину продовольственной безопасности в полном объеме, но мы думаем, что это временно. Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций, например, учитывает лесные дикоросы в стратегии устойчивого развития. Недавно Владимир Путин расширил доктрину продовольственной безопасности России, подчеркнув важность не только вопросов самообеспечения страны, но и выхода нашей продукции на глобальный уровень. Поэтому мы не сомневаемся, что скоро дикоросный ресурс будет включен в национальный продовольственный баланс.
Мы работаем с Рослесхозом, однако тут надо уточнить, что наше лесное законодательство нацелено в первую очередь именно на переработку древесины. Это логично, так как Россия, пожалуй, один из крупнейших поставщиков древесины на мировой рынок, однако, как показали последние события, любая отрасль нуждается в диверсификации. Поэтому мы уверены, что лесозаготовители обратят внимание на дикоросы. Собственно, многие лесные компании уже поддерживают подобные частные экопроекты. Да, поддержка носит фрагментарный характер, но она усилится, когда будет четкая целевая политика со стороны государства. Губернатор Ставропольского края Владимир Владимиров выступил с инициативой создания Федеральной программы по производству суперфудов – это ускорит развитие отрасли. Также мы будем проводить международные мероприятия, так как нашим предпринимателям очень важно обмениваться опытом с зарубежными поставщиками дикоросов. Вот недавно прошел наш форум по суперфудам.
– Помимо первого Международного форума переработчиков дикоросов и производителей суперфудов "Суперфуды – инвестиции в здоровье и долголетие 120+", какие мероприятия состоятся в ближайшем будущем?
– Мы ведем постоянную работу – только на этот год намечено более 30 мероприятий, в том числе круглые столы и совещания с участием Роспотребнадзора, Росприроднадзора, Рослесхоза, других федеральных ведомств. Продолжаются выезды в регионы. Союз работает буквально без перерыва с 2012 года. Кстати, прошедший форум на самом деле одиннадцатый. Международный, конечно же, первый, но по счету оказался одиннадцатым. Нам приходится решать множество вопросов, так как в отрасли есть проблемы и правовое поле здесь достаточно сложное. Даже такому профессионалу как наш юрист Юрий Коваль порой приходится непросто. Благо, что все идут навстречу дикоросам – и прокуратура, и силовики, и надзорные органы.
– С какими сложностями чаще всего он сталкивается?
– Преимущественно это законодательные пробелы. У нас была ситуация со 115-м федеральным законом, когда людям, получавшим деньги за сданные дикоросы, начали блокировать счета и банковские карты. Хорошо, что лично подключился Герман Греф и проблему быстро уладили: разработали схему, которая устроила и банк, и клиентов. Второй момент – это уголовное преследование за оборот редких и краснокнижных растений. Какое-то растение в одном регионе может относиться к редким, а в другом – нет. Плюс иногда краснокнижники выращиваются плантационно. Суровое наказание за уничтожение таких растений вполне обосновано – мы обязаны передать нашим потомкам чистую планету, сохранив флору и фауну. Но инструменты охраны растений нуждаются в совершенствовании, чем наши юристы и занимаются совместно с экспертами из Совфеда и Госдумы. Хочу также отметить, что правовые вопросы тесно связаны с цифровизацией отрасли. В 2020 году я стал финалистом форума "Сильные идеи для нового времени" с цифровой экосистемой "Дикоросы". В настоящее время к этому направлению подключились несколько команд из регионов России, но пока цифровизация отрасли находится в зачаточном состоянии.
– Почему же?
– Большие расстояния, слабое интернет-покрытие на отдаленных территориях, где заготавливают дикоросы. К тому же у предпринимателей сейчас свои сложности. Многие пострадали в пандемию и после резкого роста ключевой ставки. Некоторым участникам отрасли пришлось продавать объекты, сокращать производство, искать выходы из ситуации. В моменте фокус внимания просто сместился от цифровизации в сторону выживания бизнеса. Чтобы помочь отрасли, мы предлагаем совместить сбор дикоросов и плантационное выращивание в целях защиты бизнеса. Допустим, заготовитель дикоросов может посадить 2–3 гектара ягод и тем самым закрыть многие издержки. Также, по результатам Форума, мы прорабатываем концепцию многопрофильных заготовительных пунктов вместе с ИИЦ "Иннопрактики".
– Плантационное выращивание как своеобразный защитный актив для заготовителей?
– Это эффективно, так как существенный урожай дикоросов можно получить раз в 2–3 года, а то и в пять лет. Также мы планируем, что наши новые многопрофильные заготпункты станут опорными точками для туризма. Понимаете, концепция дикоросов – это не только про еду. Она развивается вокруг уникального, качественного и полезного продукта. Это целая история. Например, кедровым молочком издревле поддерживали здоровье детей – оно разрешено даже тем, у кого аллергия на лактозу. Облепиховое косточковое масло холодного отжима является сильнейшим ранозаживляющим средством. Им очень интересуются иностранцы, но я сторонник продажи не конкретного масла, а торговли оздоровительной методикой – приезжайте в Россию, и мы вам поможем.
Возвращаясь к концепции, хочу отметить, что суперфуды – не просто еда, а определенный путь к гармонии с природой, который связан с туризмом. Это целый комплекс, в рамках которого человек попадает в лоно природы, собирает травы, разумеется, под руководством наставника. Вечером пьет травяной чай у костра, смотрит на звездное небо, проникается колоритом – любуется северным сиянием или слушает звуки степи. Поверьте, буквально за неделю человек получит такой заряд мотивации и энергии, что ему намного проще вернуться к своей обыденной жизни и идти вперед, как ледокол. Мало того, что человек улучшит свое здоровье – к нему придет осознание того, что он часть своей природы, часть страны, а это дорогого стоит. Ну и такой человек, скорее всего, станет постоянным покупателем российских суперфудов, что хорошо и для него, и для нашей отрасли. Вообще, все наши проекты важны для туризма, так как нацелены на долголетие, а для того, чтобы посетить все интересные места в России, нужно жить как минимум 150 лет.